Category: музыка
Category was added automatically. Read all entries about "музыка".
(no subject)
Но это ладно, про других-то весело рассказывать, а я сам уж ,вроде, человек опытный, но тут как-то такой номер отмочил... Сам удивляюсь. Открывали серьезную выставку. Народу много. Куча журналистов. Штук десять камер. И пригласили на сцену несколько человек. И вот стоим, такие, а мне это занятие не нравится, потому что мне кажется, что оно скучное. Каждый что-то скажет, каждому что-нибудь похлопают, всем уже охота скорее разойтись и делом заняться. И ты стоишь такой, вроде чем-то очень озабоченный, и в то же время, совершенно без дела и еще при этом надо делать умное и сосредоточенное лицо. А тем более свою пламенную речь я уже произнес, и делать мне там уже больше нечего, но надо стоять. И вот я стою такой, а рядом со мной министр культуры. Он человек смирный, и стоит себе, где поставили. А я что-то задумался, и вдруг смотрю, в толпе маленькая девочка с хвостиками и в белом шерстяном платье, лет пяти, просто так подтанцовывает и приплясывает. И так хорошо грациозно движется! И я вдруг тоже начал подтанцовывать, а она увидела, что я ее поддержал, и давай еще пуще. А я ж не могу от нее отставать, и тоже стараюсь. Ну, не то, чтобы как Майкл Джексон, но, типа, как Джон Траволта с Умой Турман. И вот мы с ней приплясываем, улыбаемся друг другу, а потом она помахала мне рукой и показала язык, на что, я тоже ей язык показал. А потом вдруг до меня дошло, что её-то не видят, а я-то на сцене и на меня-то все смотрят!!!... Я перепугался, остепенился и встал по стойке смирно, как министр культуры. И стоял так до конца. А потом, когда все закончилось,и всех со сцены отпустили, я подошел к ней, познакомился. Хорошая девочка, Соня зовут.
(no subject)
Лучшие их них "Жили-были", "Чуть неуверенно" и "Славная осень"
Завтра у нее в 19:00 концерт в Бен Холле в Екатеринбурге.




Музыка навеяла
Наши дети
Что думаете?
Я рос, как вся дворовая шпана -
Мы пили водку, пели песни ночью,-
И не любили мы Сережку Фомина
За то, что он всегда сосредоточен.
Сидим раз у Сережки Фомина -
Мы у него справляли наши встречи,-
И вот о том, что началась война,
Сказал нам Молотов в своей известной речи.
В военкомате мне сказали: "Старина,
Тебе броню дает родной завод "Компрессор"!"
Я отказался,- а Сережку Фомина
Спасал от армии отец его, профессор.
Кровь лью я за тебя, моя страна,
И все же мое сердце негодует:
Кровь лью я за Сережку Фомина -
А он сидит и в ус себе не дует!
Теперь небось он ходит по кинам -
Там хроника про нас перед сеансом,-
Сюда б сейчас Сережку Фомина -
Чтоб побыл он на фронте на германском!
...Но наконец закончилась война -
С плеч сбросили мы словно тонны груза,-
Встречаю я Сережку Фомина -
А он Герой Советского Союза...
Здесь два варианта. Или рассказчик негодует и показывает, что Сережка Фомин не воевал, благодаря блату, и незаслуженно стал Героем Советского Союза. Или наоборот, рассказчик думал о человеке плохо, и оказалось, что был не прав. В моем понимании, за второй вариант говорят простые вещи. Ну, первое, что Героя Советского Союза за просто так в те годы никому не давали. И пропевая повтор, Высоцкий проговаривает: «А он Герой Советского Союза» спокойно и значимо. И даже с какой-то ноткой растерянности. Мне кажется, это песня о том, что нельзя огульно думать о человеке плохо. Я правильно понимаю?
(no subject)
И вот Эдельштейн выходит из ресторана, ловит такси, называет адрес и говорит водиле: "Давай быстрее, тороплюсь!". Водитель посмотрел на него, как на дурака. И вот подвозит он его к тюрьме, следователь уже встречает, проводит его через проходную в следственные боксы, туда же поднимается конвой и в течение получаса, оформив все формальности и сняв с Эдельштейна очки, его, не заводя в карантин, кидают в камеру.
В камере 90 рыл. Лето. Жара. Все голые. Он без очков вообще нихрена не видит. И вот его спрашивают: "Ты откуда?". Он им честно отвечает: "Из ресторана.". Камера грохнула. Прикинь, стоит маленький дерзкий слепой еврей и прикалывается! "А как сюда-то попал?". А Эдельштейн уже со злостью: "Как, как, да на такси приехал!". Ну там уже просто вой в камере! "А на такси-то зачем?!" "Зачем, зачем, блядь???... Торопился!!!"
Ну там уже смеяться не могли, просто скулили. Потом Женьке отвели шконарь и помогли ощупью его найти. И все относились с уважением. Еще бы, он на всю тюрьму был такой один.
Дали ему 8 лет. Какое-то посредничество в даче взятки. А вообще, срока были большие, до четырнадцати лет. Меньше всех получил отец моего товарища, потому что за все время следствия не сказал ни одного слова. Что вдруг снова вспомнил? Да просто вчера вечером , позвонили,пригласили в СК , говорят : следственные действия. И вот еду утром и тороплюсь,поймал себя на том, что опоздать боюсь!..
В защиту поэта
Тридцать пять лет я это вижу. Одним комсомольцам не нравятся тексты, другим - музыка, третьи простить не могут, что не тех поддержал, другие просто простить не могут...
Некоторые в злобе и зависти своей уже постарели, как сморщенный лимон. А Макаревич,как и всегда, делает, что считает нужным и говорит, что думает. Потому, что он Макаревич, а они - комсомольцы.
И еще. Макаревич мой товарищ и достойный русский человек.
Когда ко дну идет баркас
Или рыбачья фелюга,
Шаланда, шлюпка, словом, то,
Что не господствует в размерах,
Картина бедствия проста:
Седой матрос кричит: "Полундра!",
И, не теряя время на дебаты,
Весь экипаж, покинув борт,
Стремится к полосе прибоя.
Но если вдруг ко дну идет
Трансокеанский лайнер
В двенадцать с лишним этажей,
Картина бедствия иная:
В машинном — паника. Вода
Все туже давит в переборку,
Искрит проводка,
Гаснет свет...
А наверху еще гуляют,
Горят огни, играет джаз,
Стюард, надушенный не в меру,
Разносит "Брют", и нет причин
Для огорчений и тревоги.
И мне все чаше снится сон:
В машинном — паника. Вода
Все туже давит в переборку,
Искрит проводка, гаснет свет,
Я остаюсь один в отсеке,
И вот уже соленый лед
Дошел почти до подбородка,
Через двенадцать этажей
Я слышу музыку и смех,
И мне до них не докричаться.
(Андрей Макаревич)
Рассказ
Сижу на совещании. Несколько человек, все серьезные. А я у телефона звук отключаю всегда, но из поля зрения не выпускаю, мало ли чего. И вдруг вижу, экран замигал.
Я сразу понял, кто звонит, страшным шепотом закричал: "Тихо!", приложил палец к губам, вскочил, и пытаясь справиться с волнением: "Да, Владимир Владимирович! Я Вас слушаю, Владимир Владимирович" - и краем глаза вижу, как все поднимаются и застегивают пиджаки! Слушал очень внимательно, а потом сказал с чувством: "Владимир Владимирович, я очень рад Вашему звонку, и конечно же, я обязательно приду!"
Хотел поцеловать трубку, но не стал, и со счастливым лицом, прижав трубку к груди, рухнул в кресло.
А они все смотрят на меня как на космонавта, только что вернувшегося из космоса: "Ну что, что Он сказал?!"
А я только мотаю головой и повторяю: "Охренеть..." А они все смотрят на меня и ждут.
Я отдышался, и гордо говорю: "На концерт пригласил!" - "И что, прямо так и пригласил? И прямо рядом с ним будешь сидеть?" Тут я уже из последних сил посмотрел на них спокойно, и говорю: "Как рядом с ним, он же на сцене будет, он же выступает." - "???!!!!" И я уже из последних сил, чтобы не засмеяться: "Это - говорю - Володя Шахрин звонил, на концерт пригласил: в Космосе играют "Зимнюю акустику"... И не выдержал, расхохотался. И они на меня так косо взглянули, разве что пальцами у виска не покрутили. И расселись по своим местам. И мы продолжили, но мне все равно было смешно.
Я рассказал эту историю одному пожилому интеллигентному человеку. Он искренне пожал плечами и произнес: "Понимаете ли, Женя, я когда слышу словосочетание "Владимир Владимирович", я точно знаю, что речь идет именно о Маяковском".
Андрей Макаревич стихотворение рассказал
Или рыбачья фелюга,
Шаланда, шлюпка, словом, то,
Что не господствует в размерах,
Картина бедствия проста:
Седой матрос кричит: "Полундра!",
И, не теряя время на дебаты,
Весь экипаж, покинув борт,
Стремится к полосе прибоя.
Но если вдруг ко дну идет
Трансокеанский лайнер
В двенадцать с лишним этажей,
Картина бедствия иная:
В машинном - паника. Вода
Все туже давит в переборку,
Искрит проводка,
Гаснет свет...
А наверху еще гуляют,
Горят огни, играет джаз,
Стюард, надушенный не в меру,
Разносит "Брют", и нет причин
Для огорчений и тревоги.
И мне все чаше снится сон:
В машинном - паника. Вода
Все туже давит в переборку,
Искрит проводка, гаснет свет,
Я остаюсь один в отсеке,
И вот уже соленый лед
Дошел почти до подбородка,
Через двенадцать этажей
Я слышу музыку и смех,
И мне до них не докричаться.